Города, что берегут моих любимых

               Именно ночью, под беспокойный шум дождя ко мне приходит ностальгическое настроение. Обычно в такие ночи я пишу родному городу, который никто не любит, изливая на него свою тоску и нежность в бесконечной попытке примириться. Но сегодня я изменяю ему с другим. Итак, Томск.

Впервые мы встретились то ли поздней зимой, то ли ранней весной – в Сибири трудно провести четкую границу между временами года. Помню, что я куталась в старый серый пуховик, а под ногами бежали ручьи, водопадами хлынув по бесконечным ступенькам города. В наш первый раз я притворялась молодой и жизнерадостной, а Он – старым и патриархальным. Я недовольно хмурилась, потирала уставшие ноги, а Он в отместку подставлял мне неровную тротуарную плитку и прохожих, не разбирающих, куда они идут. Я спала до Томска и после Томска, клялась, что не вернусь, а если вернусь – то в крайнем случае. Он смеялся мне вслед.

Во второй раз у нас все было серьезно. Я не притворялась и была честна как никогда. Город это оценил. Распахнул двери своих садов, показал высокие берега и кофе с можжевельником. Зная, что все до боли правдиво, он подарил первую серьезную победу – над собой, над наукой и жизнью. А потом, почувствовав неладное, когда, свесив ноги с его холмов, я говорила по телефону, умоляя Омск не сдаваться – Он обдавал теплым ветром, показывал островки подснежников и шептал, что дома есть кот. Да, дома. Он открыл тайну, что в Томске я могу рассчитывать на дом.

Во второй раз мы встретились легко и простились с улыбкой. Я вдруг соскучилась, Томск. Береги моих любимых.

PS:

Я с тобой провела неделю, где день – за год.

Улыбаться училась и встретила двадцать два.

Ты не умрешь, если где-то тебя зовет

Город, в тебя влюбившийся навсегда…
               Можно трястись, забившись в углу плацкарта,
               Можно терпеть разговоры и запах пота,
               Если пути на потрепанной старой карте
               Снова сойдутся, чтоб встретила ты кого-то.